Праздники с Зигелем (глава из ненаписанной книги)

Большинство людей, как это ни печально, созданы для будней. И только некоторые - для праздника. Их единицы, но они здорово украшают нашу жизнь, позволяя хоть ненадолго забыть о бесконечных и однообразных заботах и тяготах.

Феликс Зигель был не просто создан для праздника, он сам был Человек-Праздник. Входил в любое "праздничное пространство" - и сразу становилось интересно. Как-то сами собой смолкали никчемные разговоры о пустом, мелком, обыденном - беседа быстро приобретала иной лад - всегда высокий, зачастую еще и веселый. Именно с ним и ни с кем более я сполна ощутила, что значит "роскошь человеческого общения"...

Даже самое первое, самое раннее мое воспоминание об отце связано с ощущением праздника. Мне лет пять, я лежу в деревянной кроватке, мне пора спать, но я все прислушиваюсь к музыке и веселому гомону за стеной - у родителей гости. Вдруг дверь тихонечно открывается, входит папа - такой молодой и красивый - наклоняется надо мной, гладит по голове и говорит: "Спи, моя рыбка золотая..." После этих волшебных слов я почему-то мгновенно засыпаю...

И сейчас, когда я вспоминаю нашу прошлую жизнь, она кажется мне длинной чередой праздников, таких разных: тихих, семейных; чинных, церковных; шумных, веселых и многолюдных... И всегда в центре - Зигель.

А когда же он работал? Когда успел написать сорок три книги по астрономии? Стать заслуженным лектором и кандидатом педагогических наук? И пионером русской уфологии? "Все успеваю, потому что умею отдыхать", - так говорил отец. Но я думаю, что дело в другом: его разносторонние гуманитарные способности и интересы требовали выхода и приложения, ему было тесно в рамках технической специальности. Поэтому так самозабвенно и дотошно изучал на досуге русскую историю, в которую был влюблен, так заразительно пел под собственный аккомпанемент в компании друзей, так неистощим был на всевозможные шутки и розыгрыши и даже обосновал необходимость развертывания системы Глонасс: http://eraglonass.ru/. Ну и, конечно, философский склад ума в сочетании с широтой души и отменным чувством юмора позволяли ему столь полнокровно радоваться жизни и щедро делиться этой радостью с окружающими.

Любыми религиозными праздниками в нашей семье были Рождество и Пасха. В Сочельник сидели у зажженной елки, на столе обязательно красовалась индейка с яблоками. И обязательно - традиционная, сентиментальная - "В лесу родилась елочка..." Все вместе, хором. За несколько дней до Пасхи, особенно начиная со Страстного Четверга, дом затихал. Отец не разрешал громко включать музыку, смотреть телевизор. И это не было позой. Думаю, что каждый раз он заново, глубоко и искренне, переживал трагедию Сына Человеческого...

Поздно вечером, когда мы с сестренкой уже спали, он возвращался домой после крестного хода и я сквозь сон слышала его радостное, с порога "Христос Воскресе!", обращенное к маме. А когда просыпались утром, стол уже был накрыт - куличи с трогательными бумажными цветами и красными свечками, крашеные в луковой кожуре яйца, "четверговая соль", пасха с цукатами и изюмом, розовая ветчина, холодное с хреном и обязательно сладкая наливочка, которую отец очень любил и называл по-старому "Спотыкач". "Праздник праздников, торжество торжеств!" - провозглашал сияющий отец и все дружно принимались за пасхальные яйца...

Позднее, когда наступили "иные времена", угощение не было таким обильным, но праздник - пусть скромный, был всегда, несмотря ни на что, вплоть до последних месяцев и дней его жизни. Сейчас я понимаю, что сохранение этих светлых и радостных традиций было не только привычкой и душевной потребностью отца, но и его принципиальной позицией - ведь таким образом он сохранил нам, своим дочерям, "душу живу" и делал ощутимой незримую связь поколений, на которой держится мир...

Из "советских" праздников Зигель признавал только два - Новый год и День победы.

В войну родители пострадали, как большинство из их поколения, и хорошо знали цену победы. 9-го мая обязательно поминали рюмкой водки всех погибших, знакомых и незнакомых, сидели тихо, на кухне, вспоминали войну и свою юность. Часто ходили к Большому театру или Парку культуры "смотреть на ветеранов". Горько сетовали, что с каждым годом их становится все меньше и меньше...

А Новый год был самым шумным и многолюдными праздником в нашем доме. Приходили друзья со своими знакомыми, а знакомые приводили своих знакомых - дверь не закрывалась до утра. Сестренку уводили спать к бабушке, которая жила по соседству, а меня, уже барышню, милостиво допускали к обществу. Как было весело и интересно! Сколько умных мужчин и красивых женщин собиралось за праздничным столом! Надо сказать, что эти застолья не имели ничего общего с традиционными тоскливыми посиделками, где паузы между возлияниями натужно заполняются пустой дамской болтовней "о погоде", а подвыпившие мужчины солидно отчаливают на лестницу покурить и обсудить очередные политические новости.

У нас тоже говорили о политике, и даже спорили взахлеб - но это было нестандартно, остро и весьма крамольно по тем временам. Например, в лице двух папиных друзей и однокашников - замечательного поэта Давида Самойлова и представителя высокой партийной элиты Анатолия Черняева (который впоследствии разделил с Горбачевым заключение в Форосе) сталкивались два вечных полюса общества - интеллигенция и власть. Наблюдать за этим было очень поучительно и интересно. Главным тамадой и заводилой был, разумеется, Зигель. Старенькое пианино звенело под его мощными аккордами и гости дружно подпевали: "Лучше нету того свету, когда яблоня цветет..."

Никогда не забуду, как однажды в самый разгар танцев он вдруг объявил "показ дрессированного животного" и быстро выпустил из рук прямо под ноги танцующим что-то маленькое, черненькое, лохматое и стремительно крутящееся. Сколько было визга и хохота! Все бросились врассыпную! А оказалось - всего лишь забавная заводная игрушка - то ли паук, то ли какая-то кикимора...

Календарных праздников - церковных и советских - Зигелю не хватало и он придумывал новые. Ну кому сейчас придет в голову бурно отметить, скажем, 600-летие Куликовской битвы или очередной юбилей Петра Великого? А отец по этому поводу созывал 20-30 человек и устраивал такой вечер, о котором потом долго воспоминали. Будучи в делах человеком пунктуальным и дотошным до занудства, и к подобным мероприятиям он готовился очень тщательно. Каждому участнику предлагалось задание, связанное с тематикой праздника. Попробуй его не выполни! Но больше всех доставалось, по-моему, бедной маме. Ведь такую ораву нужно было не просто накормить и напоить "чем бог послал", но обязательно старинными блюдами и напитками. Например, на юбилей Петра Великого подавались водка, медовуха, венгерское, а к ним - гречневая каша со шкварками, кулебяки с рыбой и любимая закуска Петра - тертая редька с хреном. Гости тоже изощрялись, кто во что горазд. Помню, я однажды открыла дверь и обомлела - на пороге стояла папина подруга в сарафане и настоящем старинном кокошнике, с хлебом-солью в руках.

А какие заздравные оды сочиняли друзья-поэты специально к этому дню, какие забавные и малоизвестные анекдоты тех времен они разыскивали! Здесь, среди этого веселого застолья, а не на унылых и бездарных школьных уроках, мы с сестрой изучали русскую историю.

Моя жизнь четко делится на "с отцом" и "без него". С ним этот мир казался бесконечнее, ярче, интересней...

Я вспомнила лишь маленькие эпизоды своей счастливой юности в родительском доме на улице Врубеля. А ведь были еще и другие праздники. Мы много путешествовали с отцом на его стареньком "Москвиче" - объездили все Подмосковье, "Золотое кольцо", пол-Прибалтики. Но эта - тема для другого рассказа...

Татьяна КОНСТАНТИНОВА-ЗИГЕЛЬ