Неизведанное в науке

Автор: В. Казначеев

Что есть мировой интеллект человечества в своем космопланетарном движении? "Производное", просто порождение социально-культурного исторического развития или - особый феномен в организации живого вещества Вселенной?

В современном развитии указанных вопросов большую роль отводят антропным принципам: "Вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе допускалось существование наблюдателей" ("сильный" антропный принцип) и "То, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями нашего существования как наблюдателей" ("слабый" антропный принцип) (Картер).

Принятие таких взглядов приводит к мысли, что Вселенная, как объект космогонии - "Это все существующее не в абсолютном смысле, а лишь применимо к определенному этапу познания, более конкретно - в концептуальных рамках данной космологической теории или модели (Казютинский, Лем и др.). В этом же аспекте звучат и утверждения астрофизиков, например: "Хотя наука и в состоянии объяснить мир, еще остается дать объяснение самой науки. Законы, обеспечивающие спонтанное возникновение Вселенной, по всей вероятности, сами рождены каким-то остроумнейшим планом" (Девис).

Понятие и проблемы научной картины мира не есть просто некий объем научных знаний и их системное выражение. Само системное мышление - лишь "продукт", доступный современной "разрешающей силе" глобального научного интеллекта. По В.И. Вернадскому, наука - "это социальное всечеловеческое образование, ибо в основе ее лежит для всех равнообязательная сила научных фактов и обобщений: Наука, прежде всего, состоит из живых людей, этой общеобязательностью связанных. Поэтому совершенно не обязательно, если теоретически основной результат ее работы явится чуждым и несвязанным с научной работой подавляющего большинства... Ученые в целом не могут примириться с религиозным и философским разрешением противоречия. Они будут искать разрешения научного".

Нынешнее состояние науки демонстрирует справедливость этого. Действительно, накапливается все больше данных, научных исследований, оказывающихся "неприемлемыми" для утвердившегося интеллектуального корпуса науки. И современное "большинство строящих науку мыслящих личностей" "защищает" этот, созданный ими корпус, самоотверженно сохраняя утвердившийся, "разрешающий" масштаб интеллекта.

Каковы основные пути "защиты такой "демократии"? Снова прав Вернадский. Противоречия в фундаментальных теоретических представлениях решаются так, что новые научные ростки перемещаются в философские, религиозные или даже эзотерические горизонты. Поиск же разрешения противоречий нередко оформляется в том же стиле, только наоборот - новое объявляется лженаукой. Здесь защитники сами одевают на себя мантию непогрешимости уже не науки, а веры.

Если прежде научная картина мира имела важное, но относительное значение, то в конце XX века масштабы глобального экологического вмешательства кардинально возросли. Теоретические гипотезы превращаются в реальные проекты выживания человечества, сохранения биосферы и самой планеты. Ошибка в таких проектах - последняя ошибка в судьбах человечества. Но, между тем, в них живое вещество по-прежнему остается лишь "деталью" космогонии, эволюции Земли. В принятых космических, планетарных процессах живое вещество и его интеллектуальные формы в лучшем случае рассматриваются как некая "геологическая сила", которой, в общем-то, могло и не быть на планете. Ну, а появилось оно, по общеутвержденным теоретическим канонам, через жизнь, макромолекулярный генетический аппарат, примитивные формы, стохастическую изменчивость, отбор, труд, социальную эволюцию. Все понятно и можно строить глобальные прогнозы выживания!

Существующие знания - исторический продукт науки и практики. Они, несомненно, - величайшее достижение человечества. Но это лишь малая доля знаний; мир неизвестного необъятен. Достаточна ли эта долька откровений природы, чтобы сохранить человечество? Самоуверенность здесь убийственна. В реальном противоречии идее превращения в ноосферу (Вернадский), неким приспособлениям друг к другу (коэволюция по Моисееву и др.), движению универсума к высшей организации - точке "Омега" (Т. де Шарден), вхождению в постиндустриальное пространство - волну (Тоффлер), наша биосфера стремительно движется к гибели - некросфере. Есть ли это феномен "неразумности" технократии, или - действительно природный закон, где интеллект человечества есть механизм неизбежной саморазрушающей динамики планетарной эволюции?

В упомянутых выше концепциях много справедливого, масса научно-фактического материала. Однако доля явного или скрытого антропоцентризма остается. Человечество, его интеллект все еще "присутствуют" в них как тот наблюдатель, который может наблюдать только то, для чего он предназначен (создан), не так ли? Научный предмет самого субъекта в космогонии пока отсутствует, он рассматривается в пределах уже известных научных парадигм как белково-нуклеиновый, информационно-генетический и социальный феномен. И это все. И этот феномен уверен, что сохранится, освоит ближний и дальний космос, изменит планетарные процессы. Вслед за прогнозами Римского клуба уже приняты прогнозы глобальной и региональной экологии планеты. Для этого создаются международные программы, формулируется реальность теории стабильного развития биосферы и человечества. И как бы само собой подразумевается, что эволюция биосферы качественно неизменна, а эволюция человека, как биологического образования, завершилась или продолжается лишь в неких деталях.

Во времена Аристотеля из общего объема видения мира уже выделяется та часть, что основана на наблюдениях, и та логическая часть, которая включает в себя априорное видение, трансцедентные представления (физика, метафизика). Перспективы такого развития мысли закрепляются в эпоху Галилея. Далее Декарт вводит критерии подобного разделения в общем движении интеллекта, исторической культуры. Картезианство невольно сделало научную планетную мысль атеистической. Представители науки сами оказались в особой социальной "нише", несмотря на свое индивидуальное духовное согласие к приверженности Богам. Далее механизмы самосохранения, выживания людей закреплялись в образе жизни, культуре, институтах религии и Веры, с одной стороны, и в научном интеллектуальном корпусе - с другой. Многие явления, которые не входили в утвержденные миропредставления, "уничтожались" светской и церковной системами. Отвергаемое "пространство" оставалось в сфере недопустимости, невозможности, ложности, происков сил дьявола, психических аномалий.

Наряду с географическим, природным миром непознанного (куда внедрялась и практика, и наука) оставалась некая "ничейная" полоса. Здесь воинственно провозглашалось: "Не может быть, потому что не может быть никогда!" И если планетарно-космическое пространство все больше охватывается научным инструментарием, то "ничейная" полоса остается под давлением теперь уже не религии и Веры, а господствующих социальных, экономических, политических и научных образований. Научная картина мира превращается в глобального законодателя. Что есть или не есть истина, что полезно и что вредно, кто хороший, кто плохой - государственные научные администрации с удовлетворением реализуют эти "постулаты" в жизнь, экономику, фильтруют состав интеллектуального корпуса.

В целом же человечество (а Россия оказалась в числе пасынков социальной истории) испытывает не столько экологический, демографо-генетический, ресурсный и другие кризисы, но тот кризис, что научная волна интеллекта оказалась диссимметричной. Молодежь выбирает экскурсионные туры в вену вместо того, чтобы проводить дни и ночи в библиотеках. Именно кризис естествознания, как глобального явления (Вернадский), есть главное условие нарастающей гибели человечества и планеты. Мировая культура, общее интеллектуальное пространство действительно дивергируют в точке XX столетия в сторону некросферы. Мир непознанного - единственный мир нашего, возможного еще спасения. Экология непознанного составляет реальное пространство этого мира, так как включает в себя и природу, и самого человека, как" субъекта, так и объекта.

В создании научной картины мира соприкасаются все возможные интеллектуальные образования - сотворение мира и человека в религиозных представлениях, фантастические измышления, практический опыт и естественно-научные наблюдения, открытия, построения. Это же относится к созданию различных языков в социально-исторических сообществах, религии, культуре. В физике, астрофизике, химии, биохимии, математике увеличивается число семантических систем, возникают новые языковые системы и подсистемы. Совокупность всех знаний, отраженных в этих языках, сегодня уже недоступна одному человеку. Необходимы содружества ученых, практиков, философов, теологов.

Но остается неясным, на каких социально-психологических основах возможно формирование современной формы энциклопедизма, глобального интеллекта. Ведь он не сможет развиваться и без сохранения "личности", исторической самобытности народов. Некий господствующий униформизм культур и науки опасен и вызывает диссимметрию в социальном равновесии. С другой стороны, наиболее масштабные объединения культур и научных языков должны реализоваться, прежде всего, в формировании научной картины мира, где и должны решаться нарастающие противоречия. Например, в пределах трансперсональной психологии, теософии Востока без их научного объединения с космогонической психологией представления о феномене человека останутся лишь традиционно философскими или биологическими. Указанная интеграция невозможна и без научного освоения мира непознанного.

Ныне инициатива в попытках прорваться в такое объединение, как правило, исходит не от научных центров природы живого и человека, а от ученых из центров наук о косном веществе или от выразителей исторической теософии. Причем преобладают принципы системных построений, где в основе принимаются гипотезы, нередко напоминающие априорный уровень постулатов. Природа живого вещества, включая и психические явления, как бы выводится за скобки. А принятые первоначально качества косного вещества и составляют предполагаемые новые свойства живого вещества. Так, предполагается некая природа эфира, "микролептонных" потоков, квантов пространства и времени, потоков "время-энергия", и на их основе (а также некоторых предварительных факторов) строится гипотеза о сущности живого вещества. Такой путь познания необходим и обоснован.

Однако есть и иные пути, учитывающие свойства самого живого вещества, его материально-энергетической природы. Они пока не стали основой для исследований и понимания микро- и макрокосмоса косного вещества Вселенной. Знания физиков, химиков, математиков о косном мире составляют сегодня в объеме всего знания 90-95 процентов. Об этом с горечью много раз писал В.И. Вернадский. Иллюстрацией может быть концепция И. Пригожина о диссипативных неравновесных системах и на этой основе объяснение функции и природы живого вещества. В этом аспекте Пригожиным сделано немногим более того, что содержится в работах Э. Бауэра. Однако современные математические науки, создав свой язык, видимо, все более лишаясь самой натуры живого вещества, готовы и дальше создавать глобальные прогнозы и пути спасения человечества. Что это - приближение к некой религии науки подобно тому, что уже создано на основе теории А. Эйнштейна или теории происхождения видов Ч. Дарвина? Может быть, происходит определенная инверсия в структурах интеллекта: религии стремятся все более к натуре, а некоторые науки - все более к вере в себя?